Рис. 1. «Солодежня». Фасад со двора, реконструкция.
Спегальский Ю.П.
Гражданская архитектура древнего Пскова
(История СССР. Журнал. Вып. 1. М., 1969).
(Ю.П.Спегальский. Избранные статьи. К 100-летию со дня рождения. Псков, 2009)
Старая часть города Пскова — сокровищница памятников древнерусской архитектуры. Многие десятки разнообразных древних построек — храмов, часовен, ворот, звонниц, каменных подызбиц, жилых палат, производственных, общественных, торговых и крепостных сооружений сохраняются и поныне на ее территории. Остатки сотен их находятся ниже современной поверхности почвы — ведь почти все допетровские постройки, подвергавшиеся в Пскове в XVIII—XX вв. сносу, к тому времени успели обрасти культурным слоем, часто в несколько метров толщиной, а ломали их только до уровня этого слоя. Ряд интереснейших памятников скрыт под насыпями земляных укреплений, сооруженных в 1701 г.
Научное значение сохранившихся в Пскове остатков древних гражданских зданий чрезвычайно велико. В столь большом числе они не дошли до нашего времени ни в одном из других старых русских городов. Поэтому Псков дает такие возможности познания древнерусской гражданской архитектуры и даже некоторых совершенно неизвестных нам сторон жизни и быта древнерусских людей, каких не существует более нигде. При всем своеобразии их местных архитектурных особенностей они могут сыграть весьма существенную роль в деле изучения культуры не только древнего Пскова, но и всей Руси в целом. Однако ценность их в должной мере не учитывается. Если церковные памятники, за весьма редкими исключениями, в Пскове сохраняли, уничтожая иногда лишь их отдельные части, то к памятникам гражданским сложилось иное отношение. Из не менее чем 73 памятников этого рода, существовавших в 1924 г., ныне остается 38. Пренебрежение к гражданским памятникам сказывалось и в безжалостных перестройках их, выдаваемых порой за «реставрации» (вторые палаты Меншиковых, палаты у Сокольей башни, палаты на Никольской улице и другие). Главная причина такой беспечности по отношению к этим драгоценнейшим остаткам старины — их очень плохая сохранность и неизученность. В результате разрушений и переделок уже к XIX в. все древние псковские гражданские здания (даже знаменитые Поганкины палаты, всегда считавшиеся «нетронутыми») оказались совершенно изуродованными. Память об их былом облике давным-давно уже утеряна, а научные изыскания, которые позволили бы должным образом оценить их, еще дело будущего.
Цель настоящей статьи — вызвать интерес к памятникам псковской гражданской архитектуры как к чрезвычайно содержательному источнику данных о быте горожан древней Руси. Пока что историки не учитывают возможности пользоваться им и даже не принимают во внимание уже имеющийся свежий материал их архитектурно-археологического изучения1.
В настоящее время в Пскове выше поверхности земли сохраняются остатки лишь каменных древних зданий. Каменное гражданское строительство началось здесь почти так же давно, как и церковное. Одна из каменных гражданских построек, открытых археологами в Довмонтовом городе, относится к концу XII — началу XIII в. Жилища на Руси, даже самые богатые, были в старину деревянными, потому что продолжительное пребывание в каменном здании признавалось вредным для здоровья. Однако опустошительные пожары уже издавна вынуждали богатых людей устраивать каменные хранилища для имущества.
Кроме того, с глубокой древности вошло в обычай строить из камня помещения для собраний и парадных приемов: вначале — княжеские терема и сени, затем — общественные сени, гридницы, боярские сени и повалуши, а еще позднее — помещения для приемов гостей в палатах богатейших посадских людей. Впрочем, палаты для хранения имущества и для парадных приемов уже с далекой древности почти всегда объединялись в одном строении — первые занимали низ, а вторые верхний этаж.
В Пскове во времена его самостоятельности вопрос хранения жизненно важных запасов, государственных и частных, был решен несколько необычно, в полном соответствии со своеобразными чертами его общественного строя. Все наиболее существенные запасы, которыми обладали город и его жители, оберегались в специальных складских постройках — «клетях», занимавших глубину псковского кремля, или как называли его псковичи, «Крома». Место, где располагались клети (на высокой крутой скале, окруженной водами рек Псковы и Великой, под защитой каменных стен, за вечевой площадью, сенями, служившими местом заседаний псковского правительственного совета, и Троицким собором), зорко охраняла не только стража, но и сторожевые псы. Наличие столь надежного хранилища избавляло монастыри и псковских богачей от необходимости строить хранилища для имущества на собственных дворах.
Однако после присоединения Пскова к Московскому государству положение резко изменилось. Кромские клети были освобождены от имущества, не принадлежащего государству. Как мы знаем по сохранившимся памятникам, в псковских монастырях стали возводиться тогда обширные палаты с погребами, складами, поварнями и трапезными, над которыми были этажи с деревянными кельями. Подобные же здания строили духовные владыки, как известно из сообщения летописи о постройке палат архиепископа Макария2.
Хотя мы не располагаем конкретными данными о псковских купеческих палатах XVI в., есть все же серьезные основания предполагать, что они существовали. Об этом имеются и прямые письменные свидетельства3. То, что купеческие палаты XVIв. не дошли до нас, вполне естественно: в 1569 г. их владельцы были «выведены» из Пскова, а затем наступили разорительные события, продолжавшиеся почти полвека, и за это время никем не поддерживаемые и не охраняемые здания не могли не разрушиться. Наиболее богатые из этих построек, несомненно, компоновались по тому же принципу, что и дошедшие до нас монастырские палаты того же времени: внизу были склады, выше — помещения для приемов гостей, а над каменной частью здания рубились деревянные хоромы, служившие собственно жилищем.
В настоящее время в самом Пскове над землей существуют только три гражданские постройки XVI в.— монастырские палаты с трапезной во втором этаже в Снетогорском монастыре (1518), палаты бывшего подворья Елизаровского монастыряа и небольшое здание на Кромуб, к северу от Троицкого собора. Все они сильно переделаны и не исследованы.
Больше всего в Пскове сохранилось остатков купеческих жилых зданий XVII в.
Наиболее старые из них ярко отразили резкий контраст между уровнем благосостояния среднего посадского населения и богачей. Обычные жилища купцов, даже весьма зажиточных, отличались от массы изб остальных посадских людей лишь тем, что их нижний, складской этаж был построен из камня, а не из дерева. Палаты же и хоромы псковских богатейших купцов — «великих гостей» — поражали огромными по тем временам размерами, превосходившими размеры монастырских палат, имели по три каменных этажа и господствовали не только над окрестными жилыми зданиями, но даже и над самыми крупными церквами.
Жилище псковского богача того времени представляло собой объединенные в одном объеме каменное хранилище, помещения с каменными стенами для приема гостей, оборудованные всем необходимым (большим количеством окон, печами, вытяжными отверстиями для вентиляции, обширными деревянными навесами над крыльцами — «гульбищами») и, наконец, деревянные этажи, заключавшие в себе собственно жилище, устроенное в соответствии со всеми требованиями комфорта и гигиены того времени. Дворы огораживались каменными оградами с каменными воротами и занимали по нескольку дворовых мест.
Наличие двух этажей, предназначенных для хранения ценностей, с толстыми стенами, сводами, редкими небольшими окошками, защищенными железными ставнями и решетками, придавало этим зданиям суровый вид. В наше время, когда верхних этажей, служивших для приема гостей и жилья, не существует, когда утрачены гульбища, а часто и крыльца, они кажутся особенно мрачными и неприветливыми. Нередко эти постройки называют домами-крепостями. Однако такая поверхностная характеристика в корне ошибочна. В этих зданиях не было решительно никаких приспособлений для обороны. Псковичи, еще живо помнившие бурные события 1607—1609 гг., очень хорошо понимали, сколь пагубными оказались бы попытки отбиваться от вооруженной толпы в любом здании, пусть даже имеющем специальные приспособления для обороны.
Один из характерных образцов для суждения о постройках того периода развития псковской гражданской архитектуры — так называемая «Солодежня»в — два нижних этажа, оставшиеся от богатого жилого здания первой трети XVII в. Оно имело еще один каменный и два деревянных этажа (рис. 1). Помещения нижнего этажа (подклети) и две большие палаты второго этажа (клети) служили для хранения имущества и товаров. Они не отапливались, окна и двери их пропускали холод, но зато каменные своды, железные дверные полотна и ставни надежно предохраняли постройку от пожара. Железные решетки в окнах и внутренние засовы в дверях подклетей служили для защиты от ограблений.
Рис. 1. «Солодежня». Фасад со двора, реконструкция.
Третий каменный этаж, теперь не существующий, весь был занят одним обширным залом (повалушей), в котором принимали гостей. Повалуша, перекрытая деревянным потолком, обогревалась круглыми печами, облицованными зелеными изразцами, ее довольно многочисленные окна, выходившие на все четыре стороны, закрывались, кроме, ставень, окончинами, предохранявшими от холода, при входах и выходах были деревянные тамбуры. Здесь, за врубленными в пол столами, гости пировали, здесь же они развлекались музыкой, представлениями скоморохов, песнями, пляской и играми на просторном месте, свободном от столов. Когда не было гостей, повалуша, очевидно, использовалась как домашняя столовая, как место дневного пребывания членов семьи и занятий рукодельем. Из повалуши был вход на наружный висячий балкон (гульбище), где можно было подышать свежим воздухом и полюбоваться видом окрестностей. Четвертый этаж, куда вела каменная лестница из повалуши, составляли рубленые из бревен хоромы, в которых размещались спальные горницы, разделенные просторными сенями на две половины — мужскую и женскую. Выше, уже в пятом этаже, располагались вышки, чердаки, сенники — неотапливаемые летние помещения. Хоромы, по всей вероятности, также имели гульбища.
К середине XVII в. только небогатые псковичи принимали гостей в одном помещении—повалуше. Состоятельные люди заменяли ее двумя палатами, в одной из которых пировали, в другой — увеселялись после пира. Поэтому во второй половине этого века хозяин нынешней «Солодежни» превратил одну из клетей (ту, что выходила к улице) в столовую палату, увеличив и отеплив ее окна и сделав в ней печь. Старая повалуша после этого стала использоваться лишь как помещение для увеселения («потешная палата»).
Двор тянулся довольно узкой полосой вдоль палат, несколько заходя за их задний торец. Противоположная сторона двора была занята служебными (строениями, вероятно, целиком деревянными и невысокими, так что дворовый фасад жилища был всегда открыт лучам солнца.
Наиболее раннее из сохранившихся жилых зданий, принадлежавших купцам Меншиковымг (в старой литературе оно известно под названием «дома Сутоцкого»), в третьем этаже получило уже отдельные столовую и потешную палаты с сенями между ними, из которых был выход на гульбище, располагавшееся над задним крыльцом. У здания было два двора — передний и задний — и два крыльца. К переднему крыльцу примыкало каменное гульбище в виде открытой галереи. Палаты до нашего времени сохранили часть стен третьего этажа. Как и «Солодежню», это здание отличают крупные размеры, массивность, лаконичность композиции, скупость и простота архитектурной обработки.
К тому же времени относятся и знаменитые палаты Поганкиныхд. Происходившие из низов посадской массы (Сергей Поганкин во второй половине XVII в. продолжал официально считаться «огородником»4), но любыми средствами безудержно стремившиеся к наживе, Поганкины стали в XVII в. богатейшими купцами Пскова. Как свидетельствует построенное по их заказу жилое здание, глава этого семейства установил у себя дома церемониал приема гостей, принятый только боярами.
Существующее здание — это каменная часть двух соединенных между собой и одновременно построенных жилых домов и двух обслуживавших их поварен. Палаты потеряли лишь два каменных крыльца и верхние части лестниц, выходивших в деревянные этажи. Один из домов — жилище главы семьи — имел три каменных этажа, второй (вероятно, взрослого сына) — два. Поварни занимали одноэтажную часть. Жилые покои располагались в деревянных этажах, которыми увенчивались все части палат (над поварнями, по всей вероятности, помещалось жилище для слуг).
Жилище старшего Поганкина было скомпоновано по описанной выше схеме, но отличалось необычной обширностью и богатством. По сторонам просторных парадных входных сеней (во втором этаже) расположены еще подсобные боковые сени. Справа от этих тройных сеней находилась клеть, а слева — на обычном месте клетей — две палаты, в которых помещались какие-то производственные мастерские. Третий этаж, отведенный для приема гостей, делился на мужскую и женскую половины, каждая половина состояла из двух палат — одной для пиров, другой для развлечений. При них бьли сени, из которых выходила в хоромы удобная каменная лестница. В первоначальном виде это здание обладало большой художественной выразительностью и композиционной законченностью.
Сильно изменились к нашему времени и интерьеры палат. Деревянные потолки парадного третьего этажа в старину располагались несколько ниже, чем теперь. Открытые снизу балки его и накат были из некрашеного тесаного дерева. Изразцовые печи очень броского рисунка, расписанные эмалями, резко контрастирующих цветов, пристенные лавки с резной опушкой, покрытые полавочниками, слюдяные узорчатые окончины, литые и кованые светильники, богато убранные столы в столовых палатах, резные и позолоченные киоты, уставленные иконами и украшенные лампадами и шитыми завесами, составляли неотъемлемую принадлежность этих помещений.
Вторые палаты Меншиковых (в старой литературе «дом Яковлева») — нижняя часть жилого здания, пристроенного в середине XVII в. к более старому жилищу тех же купцов. Над оставшимися двумя этажами первоначально был еще один этаж каменный и два или три деревянных.
Крупные размеры здания, очень толстые стены, трехэтажный каменный низ — черты первого периода развития псковской гражданской архитектуры XVII в. Но особенности внутренней планировки и характер наружной обработки существенно отличали эту постройку от предшествовавших. Палата для пиров здесь расположена не в третьем, как было раньше, а во втором этаже, вследствие чего две из трех палат третьего этажа могли использоваться для развлечений после пира. Остальные три палаты третьего и второго этажей представляли собой, в сущности, сени.
В очень широкие входные сени проходили со двора через торжественное двухвсходное крыльцо. Из сеней налево был вход в домашние помещения, направо — в нарядно украшенную столовую палату, по трем стенам которой шли лавки и стол «покоем», а по сторонам входа стояли — справа изразцовая печь, слева большой, от пола до свода высотою, киот с иконами. К своду были привешены паникадила, освещавшие палату в темное время. Лестница, устроенная в толще стены, выводила отсюда в погреб и на двор. Она служила, видимо, для подачи вин из погреба и кушаний из поварни, находившейся во дворе.
В «потешные палаты» поднимались из главных сеней по внутристенной лестнице. То были два светлых просторных зала с деревянными потолками, совершенно свободные, лишь с врубленными в пол лавками у всех стен. Обогревались они печами; остатки одной из печей, найденные в 1939 г., показали, что эту печь украшали узоры по белому фону и вплетавшиеся в них два горизонтальных пояса, на бирюзовом фоне которых красовались пестрые птицы. Из потешных палат был выход на большое деревянное гульбище над крыльцом.
Бросающиеся в глаза особенности вторых палат Меншиковых — неэкономность их внутренней компоновки и такая наружная декорация, которая потребовала больших затрат труда. Разумеется, это результат воздействия заказчика, как видно, тороватого купца, готового пожертвовать домашними удобствами, лишь бы дать простор гостям и произвести на них впечатление.
Интересно сопоставить эти палаты с палатами Русиновых (в старой литературе «домом Ширера»), повторившими, в сущности, ту же схему расположения помещений, но с такими изменениями, которые сделали ее гораздо более экономной и удобной. В русиновской постройке каждая из двух больших палат нижнего этажа перекрыта «спанечным» сводом с мощным столбом посредине помещения. Эти перекрытия, характерные для монастырских трапезных зал XVI в., дали возможность устроить во втором и третьем этажах палат Русиновых перегородки, опирающиеся на столб и своды низа. Благодаря этому во втором этаже были отделены две клети, а сени, занимавшие во вторых палатах Меншиковых половину объема двух верхних этажей, здесь ужаты до минимальных размеров.
Никаких следов орнаментики на стенах этого здания не заметно, вероятно, ее и не было, но его вид со двора был, видимо, очень живописным и производил большое впечатление благодаря весьма умело найденной расстановке построек двора и их гульбищ и крылец, выходивших на его переднюю часть к воротам (ныне крыльцо главного здания не существует, но сохраняются остатки крыльца одного из подсобных зданий двора).
Во второй половине века в гражданской архитектуре Пскова произошли существенные изменения. Новый этап ее развития начался вслед за подавлением псковского восстания 1650 г. После неудачных попыток псковских «меньших людей» изменить существующий порядок наступила реакция. Сила богатства, власть собственности стабилизировалась. Теперь «средние» купцы, не скрывая своих стремлений, стали тянуться за «гостями». Каждый, кто был в силах, строил каменные палаты. Разумеется, эти здания были далеко не столь огромны и крепки, как описанные строения предшествовавшей поры, но они имели в миниатюрном виде те же части: складские помещения, палаты для приема гостей, деревянные спальные покои наверху, снаружи каменные крыльца и над ними гульбища. Размеры и компоновка их сообразовывались с возможностями и потребностями каждого из их хозяев, и потому они были чрезвычайно разнообразными и по величине, и по внешнему виду, и по внутреннему расположению. Появилось много жилых деревянных построек, поставленных на одноэтажные палаты, на каменные подызбицы, на палаты в два этажа, но совсем небольших размеров в плане. Укажем здесь на некоторые из оставшихся еще построек такого рода: подызбица напротив «Солодежни» — наиболее старая часть «дома Печенко» (Гоголевская ул., д. № 43), остатки небольшого жилого здании вблизи палат Постниковых (Школьная ул., д. № 24), неисследованные еще палаты у Петровских ворот (ул. Карла Маркса, д. № 43), второй дом Подзноевых (Некрасовская ул., д. № 3), вторые палаты Ямского (ул. Воровского, д. № 6).
Жилые здания «лучших» купцов также изменили свой характер. Их размеры, массивность стен и сводов заметно сократились. Этажи, предназначенные для хранилищ, перестали в этих постройках доминировать над всем остальным. Упрочение полицейского аппарата государства все более избавляло богачей от необходимости неусыпно следить за своим имуществом — теперь они могли часть его держать и на стороне, в отдельных складских помещениях.
О богатых псковских жилищах того времени можно судить по таким памятникам, как палаты в Волчьих Ямах (в старой литературе их называют «Офицерским корпусом»), палаты у Сокольей башни («Дом ксендза»), палаты на Никольской улице («дом Печенко»), палаты Гурьева («дом Дебарани»).
Во всех этих постройках складские помещения занимали уже только нижний этаж, а во втором каменном этаже по сторонам входных сеней располагались с одной стороны столовая, с другой — потешная палата. Вход в сени — с крыльца, сени перекрыты сводом, а боковые палаты второго этажа бывали или сводчатыми (палаты в Волчьих Ямах (рис. 2)), или перекрытыми деревянными потолками (палаты у Сокольей башни и палаты на Никольской улице). Обязательной принадлежностью богатого дома стала входившая в состав деревянного этажа светелка над крыльцом, с висячим балконом, огибавшим ее с трех сторон. Палаты Гурьева имели каменное гульбище в виде галерейки. При деревянном этаже здания в Волчьих Ямах сени были каменными — прием, часто встречавшийся в то время. В палатах на Никольской улице рядом со столовой устроена комната, служившая кабинетом хозяина дома (судя по некоторым вещам, найденным в этом здании, ценителя и коллекционера произведений прикладного искусства, обладавшего незаурядным вкусом).
Рис. 2. Палаты в Волчьих Ямах. Фасад со двора, реконструкция.
Интересно разработанные крыльца со столбами и широкими проемами, светлицы с резными гульбищами, бросавшими сочные тени, каменные галерейки, деревянные хоромы, украшенные вышками и резными оконными наличниками, заметно оживляли фасады палат. Богатые жилые здания приобрели гораздо более приветливый вид, чем в первой половине века. Удобнее и уютнее стало их внутреннее устройство, богаче убранство, в частности печи.
Последняя четверть XVII в. была порой наибольшего разнообразия жилых зданий в Пскове и непродолжительной, но яркой вспышки творчества псковских каменщиков в этой области строительства. Положение верхушки псковского купечества в это время значительно укрепилось. Теперь уже богатый купец не беспокоился о сохранности своих товаров, он был уверен в ней, и на смену былым тревогам появилось все усиливавшееся стремление к радостям жизни, развлечениям и удовольствиям.
Это сразу же отразилось на характере жилищ. Дом богатого купца перестал быть хранилищем товаров. Источники доходов его хозяина — лавки, «заводы» и другие предприятия, со складами товаров при них — находились в разных частях города, там, где привелось их купить или основать на купленном участке. Жилища богачей стали служить главным образом местом отдыха, развлечений, семейных радостей и приемов гостей.
Теперь богатые купцы старались поселиться не ближе к торгу, как раньше, а подальше от него, на высоких берегах рек с живописными окрестностями. С большой тщательностью продумывались планировка и убранство помещений для приема гостей. Учитывались все тонкости церемониалов приема, причем с удивительным искусством решались такие, например, задачи, как создание наивыгоднейшего фона для выхода женщин к гостям, или наиболее выигрышного освещения накрытого для угощения стола. Не меньшее внимание уделяли тогда и покоевой части жилища, ее удобству и уюту.
Характерная черта этого периода развития псковской гражданской архитектуры — разнотипность жилищ богатейших купцов. В те время распространились жилые палаты с крыльцом, не выступавшим из их объема, а включенным в него (палаты на Романовой горе и другие памятники), а позднее — палаты с внутренним делением не только поперечными, но и продольными стенами («дом Жуковой», снесенный в 1958 г.). Ряд выдающихся по красоте построек принадлежал к типу палат со сложной планировкой, живописной, асимметричной композицией. Образцом такого здания могут служить палаты Трубинских (рис. 3) (в старой литературе «дом Мейера»).
В отличие от обычных псковских купеческих жилых зданий, в доме Трубинских были разделены на мужскую и женскую половины не только деревянные спальные помещения, но и (как некогда у Поганкиных) палаты для приема гостей. Каждая из этих половин имеет свое «красное» крыльцо, свои сени, столовую и потешную палаты. Мужская столовая палата и дополнительная палата для приема особо почетных гостей выходят, как это было принято, к улице, женская столовая — в глубь двора. Это здание было прекрасно приспособлено к торжественным обрядам приемов. Слуги, вносившие из поварни кушанья, проходили через предназначенное только для них деревянное заднее крыльцо, не появляясь на переднем парадном дворе и красных крыльцах. Из мужской столовой внутристенный ход ведет прямо в погреб, где, очевидно, хранились дорогие лакомства и вина. В палату для почетных гостей спускалась специальная лестница из деревянного покоевого этажа (точнее — из каменной светелки при нем), по которой к гостям выходили, когда это требовалось обрядом, представительницы женской части семьи Трубинского. Для надзора за этой лестницей в проходе к ней был устроен особый полупотайной зауголок, в котором мог сидеть человек, никому не мешая и не попадаясь на глаза. Через потешную палату женской половины, задние сени и специальное (четвертое) крыльцо был выход в садик, располагавшийся за домом. Здание великолепно соответствовало и потребностям повседневной жизни. Помещения так распланированы и связаны между собой, сообщение между хоромами и двором настолько приспособлено к порядку, существовавшему у Трубинских, что по ним и теперь можно представить себе этот порядок.
Рис. 3. Палаты Трубинских. Боковой фасад со двора, реконструкция.
При горницах женской половины на южную сторону выходила специальная каменная светлица для дневных развлечений и занятий. Из нее можно было выйти на висячее гульбище, огибавшее с трех сторон светлицу с сенцами при ней. Были светелка и гульбище и при мужской половине — над крыльцом. Хоромы обогревались при помощи центрального отопления с топливниками, располагавшимися в сенях второго этажа.
Зодчие, строившие это здание, выказали необыкновенную изобретательность и мастерство в использовании эффектов солнечного освещения и игры теней, как снаружи, так и в интерьерах, и использование декоративных возможностей разных материалов. С одинаковым совершенством ими были найдены и соотношения объемов здания и формы и обработка деталей. Чрезвычайно высоким было и их техническое уменье. К сожалению, в XIX—XX вв. это уникальное здание потеряло верхние деревянные этажи, светелки и даже часть каменных палат.
В последней четверти XVII в. в Пскове двор богатого человека создавался всегда как цельное архитектурное произведение, в котором и главные и подсобные строения — вплоть до колодца — исполнялись одновременно и были связаны единым художественным замыслом. Дворовые службы строились каменными, а завершали их деревянными хоромами для челяди. Входы за каменные ограды дворов открывались нарядно обработанными воротами. Нередко дворы делили на передние — парадные, и задние — хозяйственные. Жилые здания компоновали так, чтобы они были удобно связаны с участком и подсобными строениями, чтобы их внутренние помещения были нужным образом освещены солнцем или были в тени и выходили к улице или двору в соответствии с их назначением, чтобы гульбища и светлицы не только обращались на солнечную сторону, но и к наиболее красивым местам города, к далеким живописным перспективам, которых, кстати сказать, в Пскове того времени было немало. Таким образом, компоновка двора и жилого здания связывала их с окружением не только близким, но и далеким.
Одним из характерных образцов административного здания были в свое время Приказные палаты. Благодаря своей богатырской прочности они с небольшими переделками дожили до наших дней, потеряв лишь крыльцо и внутреннюю отделку и получив крышу, не соответствующую их виду. Первоначальная их крыша была тесовой, на четыре ската, высокой и крутой, с затейливыми украшениями и слуховыми окнами в виде больших «бочек» луковицеобразного очертания. Нижний и верхний рундуки широкого крыльца тоже были покрыты большими «бочками», обитыми деревянной чешуей. Внутри одна из двух палат была украшена по сводам и стенам темперной росписью с позолотой. Некоторые из наружных деталей, как, например, сделанное у основания крыши ограждение из балясин, также были расписаны. Посетителей принимали в палатах второго этажа, внизу был архив и помещение для временного содержания арестованных.
По-иному выглядело здание стрелецкого приказа, остатки которого были снесены в 1957 г. Второй этаж его был перекрыт не сводами, а потолками, это придавало ему совсем иной облик и сближало его с псковскими гридницами гораздо более раннего времени.
Очень интересны остатки одного из производственных зданий древнего Пскова — так называемой «Хлебопекарни». В XV—XVII вв. река Пскова от Верхних Решеток до Примостья вся была перегорожена плотинами и застроена мельницами и разными производственными сооружениями, в том числе кожевенными заводами. Из числа дошедших до нас зданий этих заводов «Хлебопекарня» — наиболее крупное. В старину оно стояло на островке посреди реки. Первоначально «Хлебопекарня» имела два этажа. Палаты низа были отведены для мокрых процессов, а верх — для окончательной сухой отделки кожи. Уровень земли в здании и вокруг него поднялся с XVII в. более чем на два метра. Остатки его с 1918 г. лишены крыши, их начинали ломать, а в 1965 г. подвергли неряшливой и неточной реставрации.
Еще в последние годы XVII в. самостоятельное творчество псковских каменщиков в некоторых случаях стало отступать перед стремлением заказчиков к подражанию приемам западноевропейской архитектуры. Это видно по таким постройкам, как двор Постниковых на Запсковье.
В скором времени, с упадком Пскова, гражданское строительство в нем вовсе прекратилось и возобновилось лишь в XVIII в.
Мы умолчали здесь о многих памятниках. Перечислять их не имеет смысла. Характеристики и описания, если они слишком кратки, не оправдывают себя — в них основное место занимают общие фразы и эпитеты, а не изложение конкретных данных и глубокое раскрытие сущности памятника. Между тем каждый из этих памятников своеобразен и неповторим, и если подойти к нему с достаточным вниманием, дает что-либо новое, особенное. Памятники гражданской архитектуры Пскова — неисчерпаемый источник познания. Изучение их только еще начинается. Если удастся их глубоко изучить и умело восстановить, они станут подлинным украшением города. Поэтому чрезвычайно важно понять, как осторожно и осмотрительно нужно решать судьбу этих свидетелей жизни древней Руси, которые очень много могут нам о ней рассказать.
_______________
1 - Данные последних исследований см. Ю. П. Спегальский. Псковские каменные жилые здания XVIIв. «Материалы и исследования по археологии СССР», № 119. М.—Л., 1963. назад
2 - ПСРЛ,т. IV, с. 301. назад
3 - М. Н. Тихомиров. Россия в XVI столетии. М., 1962, с. 335. назад
4 - Так он иногда значится в документах XVII в. См. К. Г. Евлентьев. Книга псковитина, посадского торгового человека Сергея Иванова сына Поганкина, Псков, 1870, с. 1, 13, 47, 48. назад
Примечания.
Сост. ведущий искусствовед Псковского филиала института
«Спецпроектреставрация» О.В. Емелина.
а - Палаты бывшего подворья Елеазаровского монастыря построены в 90-х гг. XVI века. назад
б - Первое упоминание о Пороховом погребе в псковском Кремле относится к 1608 г. Псковская летопись сообщает: «Лета 7117. Маиа в 15 день ... учинился пожар во Пскове ... и весь град выгорел, и Живоначальная Троица в Крему ... и государева казна зелье и наряд, и вырвало кремскую стену на Великую реку и на Пскову по шестидесят сажен на обе реке, и много людей прибило камением» (Псковские летописи. Вып.1. М., 1941, с. 114.) После взрыва пороховой казны каменное здание погреба было разрушено практически до основания, оставались лишь самые нижние слои
старой кладки, остальное здание лежало в руинах (Скрынникова Е.В. О реставрации и датировке Порохового погреба в Псковском кремле. — Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии. Т. II. СПб. — Псков, 1997, с. 258-259).
Нижний этаж существующего ныне Порохового погреба построен после 1636 г. Об этом свидетельствует «Отписка псковского воеводы князя Федора Куракина и дьяка Григория Лукина» 1636 г.: «В нынешнем во 7144 году майя в 14 день в твоей, государь, грамоте из Новгородской четверти велено во Пскове в Кремле-городе старую каменную палату и под нею зелейный погреб поделати и устроити на твою, государь, зелейную и свинцовую казну накрепко ис твоей государевы казны изо псковских изо всяких доходов, и для сбережения от пожаров тое полату покрыть черепицею...
И по смете, государь ... от полатного места от расчистки и на полатное дело надобно каменю, и извести, и песку, и воды, и на связи, и на двери, и к окнам на затворы железа и уголья, и на кружала досок ... по смете 2668 рублев 6 алтын» (РГАДА, ф. 210, оп. Столбцы Новгородского стола, д. 68, л. 429).
Из приведенного документа следует, что, во-первых, после взрыва 1608 г. до 1636 г. порохового погреба в Кремле не было, во-вторых, по указу государя, его нужно было построить вновь и на том же самом месте, где был прежний, в-третьих, прежде чем начать строительство, место нужно было расчистить от камня, оставшегося от прежнего разрушенного погреба.
Именно в 1636 г. началось строительство нового каменного порохового погреба. По всей вероятности, погреб был построен одноэтажным, трехчастным, с черепичной кровлей. Об отсутствии второго каменного этажа свидетельствует план Пскова 1740 г. и профили к нему. На этих профилях Пороховой погреб однозначно показан одноэтажным (Архив Псковского филиала института «Спецпроектреставрация», д. 1.0 - 80).
На протяжении всего XVII века Пороховой погреб использовался по назначению: в нем хранились артиллерийские припасы. В 1701 г. в связи с начавшейся Северной войной, по указу Петра I вдоль восточной стены Кремля было устроено земляное укрепление — куртина, в состав которой был включен и Пороховой погреб, в это время он был засыпан землей: «Против собора и от церкви подле городовые стены ото Псковы реки ... к устью Псковы реки зделана куртина с щитом ... и сверха покрыто дерном. Надделано той куртины посередине 19 саженей без аршина за прежнею зелейни палаты» (РГАДА, ф.137, оп. 1, Псков, д. 43, л. 28 об.).
В 1966 г. проведены археологические раскопки под руководством М.Х. Алешковского.
Реставрационные работы начались в 1972 г. Всесоюзным производственным научно-реставрационным комбинатом Министерства культуры СССР (г. Москва), автор проекта реставрации А.В. Воробьев. В результате, без достаточного исследования и фиксации, на месте подлинных руин было возведено двухэтажное здание Порохового погреба, датированное в этом проекте XV веком. назад
в - Натурные и историко-архивные исследования Псковского института «Спецпроектреставрация», (автор проекта Е. А. Иванов) 1987 г. показали, что здание Солодежни в XVII веке было двухэтажным. Предполагать наличие третьего каменного этажа, а, тем более, еще и двух деревянных нет никаких оснований. Во-первых, на сохранившихся в уровне чердака внешних стенах палат нет следов примыкания поперечных каменных перегородок, а представить весь каменный этаж как одно помещение площадью 300 кв. м невозможно из-за невозможности его перекрытия. Во-вторых, толщина стен в уровне чердака - 109 см,
что совершенно исключает постановку на них каменных и деревянных стен.
Находки печных изразцов на чердаке отнюдь не свидетельствуют о наличии здесь печей. Изразцы найдены на чердаках почти всех ранее исследованных зданий, в частности, на чердаке палат Поган-киных, которые не имели дополнительного каменного этажа. Кроме того, натурными исследованиями 1987 г. фундаментов печей на чердаке не найдено.
Заложенный дверной проем южного фасада («вход из повалуши на наружный висячий балкон-гульбище») служил, по-видимому, загрузочным люком. Зондажи не выявили гнезд от консолей деревянного гульбища.
До 1920 г. на чердаке здания сохранялся деревянный настил, говорящий о том, что чердак использовался как складское помещение.
Первоначальные печные ниши есть в обеих палатах второго этажа Солодежни. назад
г - Первые палаты Меншиковых никогда не имели двух одновременно функционирующих крылец. Крыльцо на западном фасаде первоначальное и было построено одновременно с самими палатами. Крыльцо на восточном фасаде выстроено в 20-х гг. XVIII в., после продажи Меншиковыми вторых палат Никифору Ямскому. (Емелина О.В. Исследование памятников гражданского зодчества XVII в. в Пскове. — Псков в российской и европейской истории: Международная научная конференция. Т. 1. М., 2003, с. 393). назад
д - Как убедительно доказал В.И. Лабутин, здание палат построено в 1671—1679 гг. (Лабутин В.И. О времени постройки Погашенных палат. — Археология и история Пскова и Псковской земли. Тезисы докладов научно-практической конференции. Псков, 1984, с. 22-24.)
Исследования 1982-1985 гг. (Институт «Спецпроектреставрация», г. Псков, автор - архитектор А. П. Конов) показали, что палаты до настоящего времени сохранили свой основной объем, изменилась лишь форма крыши, утрачены оба крыльца (каменное крыльцо трехэтажного объема и каменно-деревянное двухэтажного объема) и никогда не имели дополнительных деревянных этажей.
Следы деревянного этажа над трехэтажной частью здания, «обнаруженные» Ю.П. Спегальским, на самом деле находятся в уровне кладки вычинки стен (высота вычиненной стены 80 см) времени ремонта 1751-1754 гг. и начала XX в. и являются следами деревянного потолка верхнего этажа. (Емелина О.В. Памятники псковского жилого зодчества XVII века. Новые исследования. — Псков через века. Памятники Пскова сегодня. СПб., 1994, с. 175-176.)
«Во время исследований не обнаружено и «следов пожара» над двух- и одноэтажной частью здания. Было заложено несколько шурфов в пазухах сводов. Во всех них зафиксированы прослойки от XVII до XX в. Это означает, что отложения на чердаке никогда и никем на убирались и пазухи сводов не чистились. Во всех шурфах в отложениях отсутствуют слои активных пожарных линз или сплошных горизонтов, насыщенных остатками сгоревших значительных деревянных сооружений. Кроме того, сама подлинная кладка стен, известковая стяжка сводов также не несут на себе никаких следов нагара или иных следов большого пожара» (Конов А.П. Палаты Поганкиных.
Результаты натурных исследований. 1986 г. — Архив ПФИ «Спецпроектреставрация», д. 3.3.6 - 332). назад
|