ТРЕТЬЯ ЖИЗНЬ

Можно ли выразить словами великую боль утраты?

Нет, и не может быть таких слов. Их не найти. Только в добровольном следовании за ним грезилось желанное успокоение...

Когда черная мечта с давящей силой начинала овладевать разумом, я черпала успокоение в мысли о том, что не ему, а мне пришлось испить эту смертельную скорбь. Что не он, а я, одна как перст, в пустой квартире, плачу, обмирая от боли.

Его вещи... Его одежда, еще хранящая в себе теплоту плоти. Живое тепло — а человека больше нет!

«...Преодолевайте в себе печальные мысли и радуйтесь тому, что Юрий Павлович был,— писал Дмитрий Сергеевич Лихачев,— Все мы рано или поздно умрем. Юрий Павлович не мог умереть дряхлым стариком. Он из тех, что умирают на работе, на своем посту.

Он умер, борясь. И эта смерть — славная и красивая — была ему на роду написана.

Поэтому не горюйте: этому не радовался бы Юрий Павлович, если бы мог знать при жизни, что Вы так будете относиться к его смерти.

Он всегда хотел Вашей радости. Поэтому и вещи такие для Вас делал. Да и всем он хотел радости - поэтому и красоту старую любил. Сам-то он о былой псковской красоте не горевал, а радовался тому, что такая была, и всем хотел открыть эту красоту. Поэтому не нарушайте его завещание. Старый Псков и в своих произведениях он изображал не разрушенным, а живым, воскресшим.

Переборите, пожалуйста, себя.

Ваше положение худо тем, что Вы остались одна.

Но ведь так и должно было быть: либо он должен был остаться один, либо Вы. Остались Вы. Для Вас хуже, но ведь для Юрия Павловича лучше?

Несите Ваше горе легко» (1).

Это был голос истинного участия, именно те, необходимые тогда для меня слова, которые давали возможность жить дальше.

Найти в себе силы, чтобы преодолеть горе (не избавиться от него — это невозможно), но стать выше него, не подчиняться ему, не быть раздавленной им.

«Несите Ваше горе легко».

Раскинутые по горизонтали верхние поперечные перекладины креста, словно руки - его руки, распахнутые в мир в широком прощальном объятье с любимым городом, обретенным наконец навечно!..

«Несите Ваше горе...»

Я познала значение этой глубокой мудрости и нашла высокую цель жизни. Я нашла ее в стремлении продлить духовную жизнь любимого человека, чтобы был слышен его живой голос. Чтобы продолжали жить мысли и чувства в его трудах, которые должны увидеть свет. Чтобы умные, добрые люди услышали в них биение его живого сердца!

С этого я и начала свою «третью» жизнь. Жизнь без него, но с ним.

Днями и ночами я разбирала его архивы: рукописи, чертежи, рисунки. Читала и перечитывала страницы, исписанные дорогим для меня почерком, ловила и глубоко вбирала в себя его мысли, не переставая удивляться прочитанному. Я начинала видеть мир его глазами, постоянно ощущая при этом незримое присутствие его рядом со мною.

Стерлась страшная черта, отделяющая жизнь от смерти. Он остается рядом со мной. Я разговариваю и советуюсь с ним, как прежде.

«Не дано нам было самим взращивать древо нашей жизни, но все же взлелеяли мы один росток взаимной любви и верности». Я беру в руки шкатулку, которую он расписал к нашей серебряной свадьбе.

Сочный растительный орнамент. В его обрамлении — мужчина и женщина в древнерусских одеждах. Обычная гамма его палитры — светлая, жизнерадостная, сияющая прозрачными тонами и полутонами голубого, алого, сиреневого, изумрудно-золотистого цветов — в этой последней росписи приобрела почти черные тона, чуть тронутые тяжелым краплаком красных и зеленых оттенков. Надпись, выполненная древнеславянской вязью, осталась в карандаше...

Теперь я подолгу сидела в его кабинете. Тишина. Солнце приходило сюда каждое утро и сверкало в бронзе старинного подсвечника на его рабочем столе. Живые блики золотили раскрытую передо мной рукопись — последнее обращение верного сына к Родине. Статья об архитектуре храма Василия на Горке. Еще одно новое слово...

Осознав это, я решила немедленно отослать статью в Ленинград на просмотр ученым.

Я получила сразу же чуткий, живой отклик.

П. А. Раппопорт, доктор исторических наук, в своем отзыве о статье писал в журнал «Советская археология»:

«Статья эта — итог вдумчивого исследования, она... безусловно заслуживает скорейшего опубликования».

В 1970 году статья Ю. П. Спегальского «Церковь Василия на Горке в Пскове» вышла в свет. Это был первый радостный результат моей работы. И продолжение его «третьей» жизни. Он дарил свое новое слово людям. И каждое его слово, которое в дальнейшем было услышано людьми, окрыляло меня, мне помогали и друзья Юрия Павловича — добрые и умные. Некоторых из них, к сожалению, уже нет. Ушел и Николай Николаевич Воронин.

В первые дни после кончины Юрия Павловича Воронин в своем письме от 14 февраля 1969 года писал:

«Дорогая Ольга Константиновна! Посылаю Вам копию моего письма в ЛО издательства «Искусство» о желательном переиздании книги Ю. П. Не знаю, в какой мере это поможет ее продвижению, но начинать надо сейчас... не падайте духом и берегите глаза».

Издательство «Искусство» отказало, и понадобились настойчивые поиски других возможностей не только для переиздания «Пскова», но и для ряда работ Юрия Павловича, оставшихся в его архиве неопубликованными.

Ждала своей публикации и последняя крупная работа Ю. П. Спегальского — монография «Жилище Северо-Западной Руси IX—XIII вв.», выход которой в свет после кончины Юрия Павловича затянулся.

Письмо Бориса Александровича Рыбакова(2) в Ленинградское отделение издательства Академии наук СССР, которое он вручил мне в Москве, и его добрые слова, высказанные в память Юрия Павловича, мне очень дороги. Поездка к Б.А.Рыбакову дала результаты.

В 1972 году вышла монография Ю. П. Спегальского «Жилище Северо-Западной Руси IX—XIII вв». П. А. Раппопорт писал о ней: «...произведение яркое и необычное... Выводы Ю. П. Спегальского оказались настолько убедительными, отбросить которые нельзя... Концепция Ю.П.Спегальского будит мысль, заставляет новыми глазами смотреть на многие известные факты... Эта работа принесет пользу науке, поскольку приведет к решению таких проблем, которые без работы Ю.П.Спегальского, может быть, еще долгие годы не были бы поставлены и, следовательно, не были бы решены» (3).

Работа по подготовке к изданию трудов Юрия Павловича шла медленно и тяжело. Рукописи, оставшиеся в черновиках, требовали тщательного изучения. Черновые наброски (иногда на отдельных обрывках бумаги) заставляли глубоко вникать в смысл представленных автором исследований.

Необходимо было не упустить ничего, собрать все по порядку, чтобы не испортить задуманную автором четкую и стройную композицию книги. Сколько вопросов возникало по ходу изучения материалов!.. Я подолгу разыскивала летописи, тексты из которых приведены в его материалах, но без ссылок на то, где их искать. Искала упорно, порой безнадежно.

Но еще труднее были мои хлопоты по изданию его трудов. Поездки в Москву, Ленинград утомляли, порой казались бесплодными «хождениями по мукам». Я все делала для того, чтобы Юрий Павлович был не только услышан, но и увиден людьми. Для этого необходимо было открыть выставки его произведений.

Выставки я возила в разные города Советского Союза. Они экспонировались дважды, в 1971 и 1976 годах, в Москве, Ленинграде, Пскове и сопровождались публикациями составленных мною каталогов и авторских статей к ним.

Выставки имели большой успех. В книге отзывов посетители оставили много благодарственных записей. Приведу одну, сделанную московскими студентами:

«Как восставшая из пепла птица Феникс, предстал перед нами Древний Псков! И ходили мы день не по выставке, а по живым улицам внезапно ставшего нам родным неведомого прежде города.

Поражены мы и неукротимым духом мужественного человека, сумевшего вернуть народу почти утраченную красоту.

Мы, живые, завидуем по-хорошему ему, умершему безвременно, за то, что так глубоко чувствовал и воссоздавал русскую старину. Мы по-хорошему подавлены его широтой интересов, необъятным кругом задач, поставленных и решенных...»

Оглядываясь назад, я думаю о том, что, если бы моя работа заключалась только в изучении и пропаганде трудов Юрия Павловича, она давала бы мне большую радость.

К сожалению, мне пришлось заниматься не только этим.

Уже в начале 70-х годов, вскоре после кончины Юрия Павловича, я впервые столкнулась с неприглядными фактами нарушения принципов науки. Вместо преемственности обнаружилось заимствование и приспосабливание научных материалов из трудов Ю. П. Спегальского к своим интересам, присвоение их. Автор такой «преемственности» — Б.А.Постников.

Принятое в 1970 г. направление в реставрации памятников гражданской архитектуры Пскова, выразившееся в заимствовании научных материалов Ю.П.Спегальского с одновременным искажением их, находит свое наглядное продолжение и теперь. Оно — и в восстановлении гражданских памятников без их деревянных этажей, в нарочитой перетрактовке фактов, взятых из работ ученого, в искажении функции реставрации гражданских памятников.

Налицо попытка поставить науку на службу конъюнктурным интересам, не считаясь с тем, что это ведет к принижению высокого достоинства духовной культуры нашего народа.

Моя борьба за чистоту трудов ученого была длительной и очень тяжелой. В 1973 году по инициативе Псковского обкома КПСС была создана комиссия по творческому наследию Ю.П.Спегальского при президиуме Центрального совета ВООПИК СССР.

В комиссию вошли ученые, специалисты, писатели — представители из разных городов Советского Союза (Москвы, Ленинграда, Горького, Пскова).

Председателем комиссии был избран писатель Лев Иванович Маляков. Я стала выполнять обязанности ответственного секретаря комиссии.

Наконец я получила серьезную поддержку в деле охраны и пропаганды трудов Ю.П.Спегальского.

На одном из заседаний комиссии я сделала сообщение о фактах искажения и расхищения научно-исследовательских материалов из монографии Ю.П.Спегальского «Псковские каменные жилые здания XVII века». Комиссия приняла решение издать книгу о гражданской архитектуре Пскова по материалам исследования Ю.П.Спегальского. Автором этой книги утвердили меня.

Книга «Гражданская архитектура Пскова» вышла в 1975 году и получила прекрасные отзывы и от любителей древнерусской архитектуры, и от ученых и специалистов в этой области науки.

Из многочисленных отзывов приведу некоторые.

«...Спасибо большое за прекрасную Вашу книжку «Гражданская архитектура Пскова».
Вы написали ее интересно, и, кроме того, в ней нет упрощения мыслей Юрия Павловича (как часто бывает в популярных работах).
Книга интересная и для широкого читателя, и для специалистов.
Все основное исследование Ю. П. Вами сохранено...
Всегда Ваш Д. Лихачев».

Появились отзывы ученых в печати. Кандидат искусствоведения В.А.Булкин и кандидат исторических наук О.В.Овсянников писали:

«Имя Ю.П.Спегальского прочно и навсегда связано с историей изучения древней псковской архитектуры. Как историк и архитектор, реставратор и художник он внес неоценимый вклад в разработку самых сложных проблем древнерусского зодчества.

Научные итоги своих изысканий Ю.П.Спегальский опубликовал еще в 60-е годы. Пожалуй, самое впечатляющее открытие ученого заключалось в том, что им было доказано существование деревянных этажей над сохранившимися до наших дней каменными частями палат XVII века.

По-новому, с большой глубиной и точностью, были проанализированы планировочные, конструктивные и декоративные особенности гражданской архитектуры Пскова. Разбросанные по специальным изданиям труды Ю.П.Спегальского по существу не были доступны широкому кругу любителей старины... Только что вышедшая из печати книга О. К. Аршакуни в значительной степени восполняет этот досадный пробел...

В книге большое внимание уделено методу исследователя, соединявшему в себе тщательность и всесторонность изучения памятника в конкретном историческом контексте с непреклонным энтузиазмом, который позволял ученому в нелегких условиях послевоенного времени работать с исключительной творческой эффективностью... Талант ученого поддерживался и направлялся глубокой любовью к древнему Пскову и его культуре... Текст книги сопровождается многочисленными рисунками-реконструкциями и акварелями, воспроизводящими внешний облик и отдельные уголки интерьера каменных палат. В книге использованы как опубликованные, так и неопубликованные результаты научных изысканий Ю. П. Спегальского, а также часть его графического наследия.

Вышедшей книгой О. К. Аршакуни продолжает начатое ею благородное дело по публикации материалов из научного архива Ю.П.Спегальского.

Напомним, что ее усилиями был издан в 1974 году прекрасный альбом рисунков и акварелей «По Пскову XVII века» (4), получивший высокую оценку специалистов...»(5)

Дмитрий Сергеевич Лихачев писал об альбоме:
«...Очень Вы меня порадовали альбомом «По Пскову XVII века». Вот где смыкается наука и искусство. Живопись зрительно воссоздает то, к чему путем разысканий приходит ученый, но до такой наглядности воспроизведения итогов исследования может дойти только сильная личность человека, соединяющая в себе ученого и художника. Это редко, очень редко. Соединить то и другое может только что-то третье — полная самоотдача себя в любви к родному городу.
Как все убедительно!
От души поздравляю Вас...

Литографии от уменьшений немножко пострадали, но кое в чем и выиграли. Очень хорошо получились цветные: цветные тени хороши. Цветной сумрак. Точно через дымку веков. Чуть расплывчатые и дрожат цветные тени (Кстовская башня, Верхние решетки снаружи и др.)...»

Однако вместе с радостью я испытывала и огорчение. Рисунки были сделаны Юрием Павловичем в самые острые дни блокады Ленинграда при тусклом свете коптилки зимой 1941/42 года. В альбоме об этом не было упомянуто.

Это с огорчением подметил и Николай Николаевич Воронин.

«Дорогая Ольга Константиновна! Большое спасибо за Ваш подарок. Это настоящий, вечный памятник Ю.П., и в этом Ваш великий подвиг. Желаю Вам здоровья и энергии... О, как обидно, что сведения о том, как героически в блокадном Ленинграде Ю.П. создавал свои рисунки Пскова, оторвались от самого альбома... Сразу как бы видишь самого Ю.П., творящего в темноте, голоде и холоде... Большое Вам спасибо за неугасимую Вашу любовь к ушедшему...»

На протяжении 15 лет после ухода Юрия Павловича, благодаря помощи комиссии по творческому наследию, выходили и другие его книги и статьи. В них пропагандировались памятники древнерусской архитектуры, открытые ученым. Вышла книга «Каменное зодчество Пскова»(6), «Дом Печенко»(7), дважды переиздавалась книга «Псков. Художественные памятники» (путеводитель)(8), несколько раз публиковалась глава о древнем псковском зодчестве в книге «Достопримечательности Псковской области».

Каждая книга была встречена научными работниками, архитекторами, искусствоведами и другими специалистами с горячей благодарностью. Отмечалось, что работы Ю.П.Спегальского обогащают историко-архитектурную науку новыми фактами и постановкой новых проблем.

Высокую оценку давал творческому наследию Ю. П. Спегальского Д. С. Лихачев. О работе «Сокровища древней архитектуры» (9) он писал:

«Ю. П. Спегальский посвятил всю свою жизнь изучению псковских архитектурных памятников. Он был исследователем истории псковской архитектуры и был талантливым художником, запечатлевшим в своих живописных и графических произведениях древний Псков.

Как исследователя псковской архитектуры Ю. П. Спегальского отличало не только глубокое знание истории древнерусской архитектуры, но и серьезная эрудиция в области истории древнерусской культуры, быта, прикладного искусства, письменности.

Совершенно бесспорно, что из всех историков древнепсковской архитектуры Ю.П.Спегальский был наиболее осведомленным в быте и культуре древнего Пскова.

Этим я не хочу обидеть других историков псковской архитектуры: я считаю, что это сочетание историка архитектуры и историка быта и культуры очень трудно достижимо и поэтому нельзя его требовать от специалистов.

Ю.П.Спегальский был в этом отношении явлением исключительным...

Ю.П.Спегальский, на мой взгляд, разносторонне и вполне убедительно доказал в своих работах, что псковские купеческие и боярские палаты имели над каменными нижними этажами деревянные верхние помещения.

Этот вывод Ю.П.Спегальского очень важен и останется за ним, как одно из самых важных достижений советского изучения истории псковской архитектуры...»

В 1979 году наследие Ю. П. Спегальского было взято под государственную охрану. Одна из улиц Пскова носит теперь его имя. По решению Псковского облисполкома на стене здания № 5 прикреплена гранитная плита с надписью:

«Улица Спегальского названа в 1982 году в память выдающегося советского исследователя средневекового русского зодчества, архитектора-реставратора и художника Юрия Павловича Спегальского».

В 1983 году было вынесено решение Псковского областного Совета «о взятии под государственную охрану квартиры ученого Ю.П.Спегальского и создании его музейного фонда».

После длительной работы над созданием Музея-квартиры Ю. П. Спегальского 2 декабря 1986 года в доме № 14 на Октябрьском проспекте состоялось ее торжественное открытие.

Мир любимых образов художника, рожденных воображением и воплощенных в реальные художественные произведения, наполняет квартиру, в которой Ю.П.Спегальский провел последние дни жизни.

Все многообразие его таланта, все, что он создал, проникнуто единым и неделимым — любовью к Отечеству.

Ученый и художник продолжает жить во всех его творениях, которые он оставил людям. В них он тоскует и радуется, грустит и смеется. И время не в силах погасить зажженный им светильник, который озаряет светом и согревает всех приходящих к нему, «аки солнце красно».

Прошло много лет, как ушел Юрий Павлович, а я все еще разговариваю с ним, как с живым:

«Ты — говорю я,— уходя, оставил мне неисчерпаемые сокровища своей души, своего таланта. Передать их людям — стало целью моей жизни. Земно кланяюсь тебе за это».

ПРИМЕЧАНИЯ

(9) - Спегальский Ю. П. Сокровища древней архитектуры.— В кн.: Достопримечательности Псковской области. Изд. 3-е. Л., Лениздат, 1981.  назад